В 645 г. вернувшиеся из Китая студенты Такамуку-но Аябито и Бин получили звание кунихакасэ, "Учителей Страны", и, несомненно, именно они стали советчиками и наставниками Каматари в применении китайских методов правления. Не считая некоторых мелких нововведений, первым важным позитивным шагом явилось назначение губернаторов в восточные провинции. Они были назначены, чтобы управлять от имени императора, проверять права местных магнатов на землю и власть, на которую те притязали, и наконец, они должны были разоружить частные отряды и хранить оружие в правительственных арсеналах. Подходящей почвой для эксперимента стали некоторые отдаленные провинции, так как там можно было не опасаться возникновения рядом со столицей оппозиции знатных домов. После кое-каких подготовительных мер подобного рода в первый месяц 646 г., пока не улеглось приятное возбуждение после новогодних празднеств, император издал эдикт из четырех коротких статей, который, будь он подкреплен силой, совершенно изменил бы политическую и экономическую структуру Японии. В дальнейшем мы увидим, что реформа не была ни столь радикальной, как следует из текста эдикта, ни столь прибыльной, как предполагалось в теории. Однако она принесла важные результаты. Этот эдикт получил название Тайка, или Великие Реформы, и содержание его можно свести к следующему.
   I. Группы "одноименные" и "наследственные" (минасиро и микосидо) упраздняются, а местные магнаты лишаются самовольно присвоенных земель и крепостных.
II. Во внутренние и внешние провинции назначаются губернаторы. Следует развивать и обустраивать сеть дорог, паромы, заставы и почтовые службы; должно обезопасить поездки с помощью стражи; столицу надлежит "упорядочить" системой городского управления. Внутренние провинции следует разделить на сельские округа по количеству деревень, и каждый округ должен быть под властью окружного управляющего, выбранного из местных землевладельцев ("деревенские правители"), которому помогали бы секретари с хорошим знанием письма и арифметики.
   III. Следует проводить переписи населения, держать в порядке счетные книги и регулировать распределение земли. Сельское правление создается на основе селений численностью в 50 домов под надзором старосты, ответственного за выращивание злаков, поддержание порядка и взыскание налогов натурой и отработкой. Площади наделов и размеры поземельного налога устанавливаются специально.
   IV. Старые налоги и отработка отменяются и вводится новая система налога, согласно которой шелк и другие ткани либо другие товары местного производства принимаются в уплату в установленном количестве вместо отработки. Выплаты надлежит делать фиксированно, пропорционально количеству домов, почтовых лошадей, оружия и отработке на чиновников; в отдельных случаях допускается уплата рисом вместо отработки.
   С первого взгляда видно, что подчинение этим статьям означает введение новой системы землевладения, новой системы местного управления и новой системы налогообложения. Каждый отдельный пункт, в теории, ведет к передаче центральной власти прав собственности и юрисдикции, которыми обладали местные вожди. Таким образом, в Японии начала применяться система, действовавшая в то время в Танской империи. Очевидно, что такая, применимая только на бумаге, схема в Японии, где социальные и даже топографические условия столь отличались от китайских, нуждалась в сильной модификации, иначе ее постиг бы крах. И крах, как мы вскоре увидим, несмотря на частые пересмотры схемы, наступил.
   Прежде чем перейти к последствиям эдикта Тайка, следует вкратце его прокомментировать, чтобы уяснить его важность. Что касается владения землей, то, естественно, было крайне опасно лишать влиятельных людей земли и власти, не предоставляя им ничего взамен. Поэтому главам наиболее влиятельных семейств и групп дали официальные посты, официальные чины и соответствующее их положению вознаграждение. В большинстве случаев, хотя источники это специально не оговаривают, очевидно, что право собственности вождей и землевладельцев было подтверждено, но теперь оно теоретически являлось пожалованием от трона. Такие пожалования известны как "держание ленов", термин, который мы в свое время объясним. Дополнительным куском для тех, кто чувствовал себя уязвленным новой системой, было пожалование придворных чинов, которые, судя по последующей японской истории, высоко ценились.
   Вторая статья эдикта, предусматривающая назначение губернаторов во все провинции, лишала автономии многих местных магнатов, но и здесь реформаторы, насколько возможно, постарались не беспокоить наиболее влиятельных вождей. Изменение заключалось в том, что теперь они, в теории, получали свою власть от императорского правительства. Создание дорог, паромов и почтовой службы было существенным пунктом, коль скоро центральная власть собиралась поддерживать контакты со своими представителями в провинции. Сообщение в Японии в то время было крайне несовершенным. В горной стране еще не было ни хороших больших дорог, ни каналов и едва ли были мосты. Путешествие из столицы в отдаленные провинции было трудным и опасным; помимо естественных препятствий, дальние районы кишели бандитами и пиратами, или, в лучшем случае, их население, пользуясь труднодоступностью своих мест, игнорировало сборщиков налогов и других чиновников. Вследствие этого до тех пор, пока дороги не улучшились и не стали охраняться, передача сообщений из столицы местным чиновникам была долгим и рискованным делом, и, что еще важнее для растущего городского населения, транспортировка продукции в правительственные житницы и склады была долгой, трудоемкой и дорогой.   Следует помнить, что до введения металлических денег все налоги приходилось собирать натурой.
   Как третья, так и четвертая статьи касаются налогов. Их главным предметом было введение единой системы налогообложения и в то же время обложение налогом производства каждого округа посредством подробной переписи населения и земель, а также, насколько возможно, контроль за тем, чтобы местные магнаты не утаивали в свою пользу положенную императору долю продукции. Короче говоря, главной целью всех четырех статей эдикта было перераспределение скорее экономической, нежели политической власти в пользу центрального правительства. Эти два понятия, конечно, трудно разделить, но существуют очень сильные доводы в пользу того, что партия двора в целом была больше озабочена получением дохода из провинций, чем уменьшением автономии крупных землевладельцев в округах, от нее отдаленных и варварских.
   Необходимо описать в общих чертах систему землевладения и налогообложения в Японии в период, следующий после реформы Тайка. На их ранней истории, хаотической и смутной, нам нет необходимости останавливаться, но без некоторых знаний экономических условий, начиная с седьмого века, трудно уяснить в целом состояние общества.
   Официальные хроники неоднократно цитируют китайскую доктрину: "Под небесами нет земли, которая не принадлежит императору. Среди держателей земли нет никого, кто не был бы вассалом императора". Даже в Китае этой теории неотъемлемого права отчуждения следовали не всегда, а в Японии ее практическое применение было крайне ограниченным. Эту доктрину правящий дом, конечно, внушал, как только мог, но он был лишь одним из множества жаждущих земли кланов. Мы только что отметили, что когда в 646 г. систему местных правителей заменили системой провинциальных губернаторов, то, чтобы реформа не потерпела неудачу, необходимо было расположить к себе магнатов раздачей им придворных чинов и званий, компенсируя их достоинство как местных вождей. Отчасти именно по этой причине двор уделял так много внимания очевидным мелочам, таким, как номенклатура званий и цвет церемониальных мантий. Он обязан был делать все возможное, чтобы нововведенные почести ценились. Никто из землевладельцев не возражал против теории неотъемлемого права отчуждения собственности до тех пор, пока их собственность действительно не отходила к трону, и мы знаем, что хотя изменения в их правах на землю и произошли, но, как правило, им подтверждали их право на те же земли. Поэтому главным объектом реформы должна была стать систематизация аренды земли теми, кто ее фактически обрабатывает, и постепенная передача соответствующей части полученной продукции специальным лицам. По мере роста власти центрального правительства оно искало пути увеличения своей доли. Поэтому одной из первых предпринятых мер реформы Тайка было обнародование системы земельных наделов, согласно которой обрабатываемые земли - главным образом, заливные рисовые поля - были распределены между работниками, и размеры наделов обосновывались количеством членов семьи. Эти поля были названы ку-бун-дэн, что буквально означало "поля, поделенные по числу ртов". Так как количество "ртов" время от времени менялось, проводили перепись населения. Система переписи была развита до высокой степени точности и аккуратности по той самой причине, что была единственным способом проверки взимаемых с крестьян налогов. Без этих записей и, как покажут дальнейшие события, даже с ними было невозможно предотвратить не только уклонение от налогов, но и хищения провинциальных и окружных чиновников.
   Налогообложение и трудовые повинности пробивали свой путь с величайшей жестокостью по отношению к тем, кто менее всего готов был их вынести. Бедность несла свое тяжкое бремя, богатство легко отделывалось, и, естественно, неравенство усугублялось с течением времени. Поэтому неудивительно, что люди прилагали все усилия, чтобы уклониться от налогов. Документы того времени свидетельствуют, что переписчикам давали неверную информацию, число совершеннолетних мужчин скрывалось, множились требования освобождения от налогов на любой возможной почве. Спасаясь от налогообложения, люди бежали на отдаленные границы, а те, кто оставался, представляли в качестве выплат товары наихудшего качества. В одном официальном сообщении провинциального чиновника двору говорится, что "шелк, принесенный в качестве налога, не похож на шелк, а напоминает осеннюю паутину". Правда, эта ссылка относится ко времени значительно более позднему, чем реформа Тайка, но несомненно, что злоупотребления проникли в новую систему почти сразу после ее появления.
   Несмотря на постоянные попытки укрепить ее и частые пересмотры, система потерпела неудачу - главным образом потому, что слишком точно копировала китайскую. Китайская система основывалась, грубо говоря, на теории "сельскохозяйственного коммунизма". Ее целью было равномерно распределить землю среди населения таким образом, чтобы получить максимальную производительную отдачу от каждого работающего на ней, в то же время обеспечивая его существование; и хотя это, вероятно, было скорее схемой, чем практикой, кажется, в какой-то степени эта система работала. Она основывалась на очень древней традиции, по которой общинное поле делилось на девять частей, и урожай одного участка сохранялся для государства. После ряда исправлений и добавлений в течение веков, в правление династий Суй и Тан, система была оформлена в кодекс земельных законов. Именно эти законы составили основу системы землевладения и налогообложения, установленной реформой Тайка. Из этого примера ясно, что японцы слишком точно скопировали китайскую систему, а так как условия в этих двух странах были очень различны, то применяемое в Китае не годилось для Японии. В Китае существуют большие равнинные площади неорошаемых полей, а в Японии полосы заливных рисовых полей разбросаны среди неорошаемых и перемежаются холмистыми территориями. Китайское общество было склонно к стяжательству, но имело уравнительские тенденции, идею единства и упорядоченности, тогда как в Японии преобладающей тенденцией был аристократизм. Япония еще не переросла рабовладельческую экономику, у нее не было ни этнически и культурно однородного населения, ни долгой традиции бюрократического управления, как у китайцев. Поэтому неудивительно, что опыт заимствования иностранной системы землевладения и налогообложения потерпел неудачу; вопреки постоянным усилиям подогнать и приспособить ее к местным условиям все дефекты этой системы со временем проявились. Так как Япония была и более тысячи лет оставалась сельскохозяйственным государством, это означало, что применение китайской системы приблизило полный крах экономики, если не стало главной его причиной. В этом отношении подражание иностранной модели было гибельным для Японии.
Рассмотрев экономический базис Японии в VII - начале VIII вв., обратимся теперь к политическим аспектам реформы. Первыми предпринятыми шагами было учреждение иерархических шапок и назначение провинциальных и окружных чиновников. Теперь возникла необходимость реорганизации центрального правительства. Сведений о последовательности действий у нас нет, но известно, что план составили Такамуку и Бин, исходя из китайской практики. В 702 г. был обнародован кодекс, названный "Тайхорё", или "Законы годов Тайхо" (это название затем было дано эпохе с 701 по 704 г.), который и привел в действие административный аппарат. Верховным правительственным органом стал дадзёкан, или Великий Совет Государства. Равным по положению был дзингикан, или Департамент Религии, род духовной комиссии, контролирующей дела, связанные с национальной религией, такие, как праздники и обряды, функции служителей храмов и их помощников и отношения между ними. Великому Совету Государства, возглавлявшемуся канцлером, который опирался на двух государственных министров, левого и правого (или министров левой и правой руки), подчинялись восемь министерств, а именно:
- центральная палата императорских дел (накацукаса); - министерство церемоний (сикибусё);
- министерство гражданских дел (дзибусё);
- министерство народных дел (мимбусё);
- военное министерство (хёбусё);
- министерство правосудия (гёбусё);
- национальное казначейство (окурасё);
- министерство императорского дома (кунайсё).
   Подробно описывать их функции нет нужды, но заметим, что наиболее значительными и самыми престижными министерствами были те, которые имели отношение к императору и придворным, а именно: министерство императорского дома, министерство церемоний, министерство гражданских дел и казначейство императорского дома. Остальные четыре министерства, в ведении которых находились общественные финансы, общественные работы, сельское хозяйство, торговля и оборона, имели подчиненное положение. Другими словами, сильные департаменты заботятся о делах придворной аристократии, слабым вверены интересы народа. Для Японии было бы гораздо лучше, если бы реформаторы точно так же копировали китайскую административную систему, как они копировали китайскую систему владения землей и налогообложения. К несчастью, они пренебрегли, возможно - неосознанно, одной деталью, дававшей китайской системе силу и стабильность. В Китае существовало жесткое классовое разделение. Общество составляли, по восходящей линии: купцы, ремесленники, фермеры и благородное сословие. Первые три класса придерживались своих занятий и производили товары, потребляемые правителями. Но правящая каста не была аристократией по рождению, она была аристократией по образованию. Каждый чиновник должен был показать, чего он стоит, перед экзаменационной комиссией, и ученому был доступен любой административный пост, независимо от его родословной. Курс обучения в школах был строго классическим, с нашей современной точки зрения - холодным и бесплодным, но он давал сильную, хотя и ограниченную, дисциплину мышления и создавал высочайшее уважение к знаниям. Когда японцы приняли китайскую административную систему, ко времени правления Танской династии ставшую весьма эффективной, они позаимствовали форму и терминологию, но не основополагающие принципы. Конституция общества в Японии теперь стала, возможно, даже более аристократической, чем когда-либо прежде, так как создание новых должностей лишь добавило привилегированным классам власти и престижа. Можно, не боясь преувеличения, сказать, что новая система увековечила под новыми названиями основные дефекты старой.
   Мы знаем, что, когда в 646 г. провинциальную знать лишили автономии, взамен ей были даны чины и должности. И придворные чины и должностные функции несли с собой вознаграждение - ежегодную земельную ренту для высших рангов и товарную ренту - для низших. Эти доходы были освобождены от налогов, и положение многих открывало перед ними возможность получения незаконных прибылей. Поэтому шла жаркая борьба за придворные посты, где продвижение могло быть очень быстрым благодаря родственным связям, искусству обращения с кистью, способности вспомнить подходящую цитату или воинской доблести. Из этого следует, что провинциальные должности поначалу не были синекурой и занимали их зачастую опальные придворные или те, кто намеревался из своего изгнания извлечь материальную выгоду. Так как им платили мало, этого невозможно было достичь, не вымогая у крестьян, не присваивая налоги, не обманывая правительство и не присваивая себе государственные земли. Здесь заключается главная слабость системы провинциального управления и, следовательно, всей государственной системы, стабильность которой зависела как раз от пропорционального распределения богатства между производителями и государством. В действительности произошло вот что: с ростом непроизводительного населения возрастали требования к производителям, доля трона становилась относительно меньше, а группа землевладельцев, крупных и мелких, процветала за счет угнетенного крестьянства. Вопреки всем усилиям правительства контролировать увеличение свободных от налогов имений снова вырос класс наследственных вождей, чья власть соперничала с императорской и, в конце концов, через несколько столетий превзошла ее.
   В начале VIII в. дело до этого еще не дошло. Реформа набирала темпы, и новые привезенные идеи во всех сферах жизни в различной степени распространялись и ассимилировались. Одной из основ стабильной культуры, вероятно, является постоянный центр управления и образования. До периода Тайка столица Японии кочевала, императорский дворец в начале каждого нового правления заново отстраивался в одном из многочисленных императорских владений во внутренних провинциях. Это означало перенос столицы, однако в VII в. в Японии не было городов, подобных тем, что являлись в то время гордостью Китая. Рассказы возвращавшихся путешественников о великолепии Лояна и Чанъани вдохновляли японцев, и эдикт 646 г. предусматривал "упорядочение" еще не построенной столицы. Только в 710 г. была построена первая постоянная столица, с дворцами, правительственными зданиями, особняками высших чиновников, хранилищами, амбарами и самыми прекрасными, самыми прочными, огромными, крытыми черепицей храмами и высокими пагодами. Это был город Нара, олицетворяющий пору расцвета японской цивилизации, несколько блестящих десятилетий политического пыла, эстетического пробуждения и религиозного рвения, за которыми последовал, по-видимому, неизбежный цикл событий - сначала изощренность, затем упадок и, наконец, переход к следующей эпохе - Хэйан.